Мужики, оторвитесь от диванов!

Самцы второй свежести

Когда-то давно я подружилась с одной немолодой женщиной.

Полине Андреевне было пятьдесят пять лет, и по утрам и вечерам она выгуливала в парке неподалеку от нашей общаги свою собаку, маленькую беспородную псинку.

Полина была одинока, дети жили где-то далеко, поэтому она с удовольствием болтала со мной, если видела меня где-то на скамейке.

Тогда за ней ухаживал такой же одинокий пожилой собачник, и я как-то поинтересовалась, почему два приличных интеллигентных человека никак не решатся сойтись.

И Полина Андреевна сказала тогда одну вещь, настоящий смысл которой дошел до меня много позже.

Оказывается, она давно думала об этом, да и к нему действительно относится тепло, но…

Ей пятьдесят пять лет, и сойтись в таком возрасте для нее – это значит просто-напросто добавить себе забот.

Тогда наш разговор перебил случайный прохожий, а я потом так и не нашла возможности спросить, что она имела в виду. А теперь поняла.

Вот, скажем, о чем думает среднестатистическая девочка годов так до двадцати пяти?

Это просто. Девочка не хочет быть одна. Она хочет иметь любимого мужчину, в идеале – сходить с этим мужчиной в загс, родить ему детишку, а лучше двух и жить долго счастливой и дружной семьей.

О чем думает среднестатистический мальчишка? Мальчишки – это ветер.

Нет, им, наверное, тоже хочется иметь девчонку, но лучше – несколько, а уж о том, чтобы сходить в загс да завести детишку, так и вовсе, большей частью, речи не идет.

Но проходит лет семь. И все меняется.

К мальчишкам вдруг приходит понимание того, что девчонки, чередующиеся с калейдоскопической частотой, это, конечно, забавно, но… требуют слишком уж больших затрат – и даже не столько материальных, сколько моральных.

Потому что пока еще охмуришь, пока пройдешь весь этот допостельный ритуал полубрачных танцев, а в итоге все почти одно и то же.

И ведь это же еще надо встать и кого-то искать. Чего ради? Ради секса? Смешно. Это все с возрастом становится и сложно, и лениво.

И сидишь, чешешь пузо, пялишься в телевизор и вспоминаешь, кто еще там в записной книжке, – и либо заняты уже, либо все это было и больше не хочется.

И доходит вдруг до вчерашних мальчишек, что постельные игры каждый раз со свежей птичкой – это, конечно, неплохо, но надоело, да и птичку эту тоже надо где-то взять.

А ты, уже слегка побитый жизнью, просто хочешь больше спать, и у тебя пока еще редко, но уже побаливает где-то в районе спины.

И даже не это главное – уже хочется, чтобы кто-то просто сварил тебе тот самый борщ, вкусный, полил его сметанкой и смотрел, улыбаясь, как ты, голодный, пришедший с мороза, сидишь и уплетаешь его за обе щеки.

И чтобы потом за тобой убрали чашку и тарелку, и не пришлось бы их мыть.

И дело даже не в тарелках и не в борще, а в том, что хочется прийти в квартиру, в которой кто-то ждет.

В квартиру, где твои рубашки появляются чистыми и глаженными сами, где твоя постель уже убрана кем-то.

И приходит вдруг понимание того, что тот самый секс, за которым ты гнался, теперь регулярнее не у тебя, а у твоего женатого приятеля.

Потому что тебе его, этот секс, еще надо найти, а у приятеля – да вот он, всегда под боком. И пусть его жена не так уж идеальна и у нее появились бока и животик, но она просто рядом.

Я заприметила давно: возраст чуть после тридцати – это тот самый Рубикон, после которого еще неженатые мужчины массово хотят жениться.

Они вдруг понимают, что одному – не так и хорошо, и начинают всерьез присматриваться и искать.